В этом году исполнилось 200 лет со дня рождения Карла Маркса, полтора века прошло со времени выхода первого то­ма «Капитала». Учение Маркса оказало большое воздействие на развитие социально-политической мысли и ход истории, его наследие и ныне сохраняет актуальность для философии и целого круга конкретных наук. Идеи Маркса многократно пересматривались, подвергались переоценке, критиковались и опровергались, но они сопротивлялись всем попыткам от­править их в интеллектуальное прошлое. Центральное место у Маркса занимает критический анализ капиталистического общества, его истории и перспектив развития. Однако Маркс внес существенный вклад и в теорию познания, в анализ со­циальной природы сознания и знания. В этом плане его идеи привлекали и продолжают и в наши дни привлекать многих исследователей. В статье рассматриваются оценки Маркса как мыслителя и ученого, его социальный анализ науки и техники, влияние его идей на развитие отечественной психологии.

Исследование венгерской диссертации Имре Лакатоса по ис­торической социологии науки открывает в новом свете его зрелые идеи по философии науки. Лакатоса чаще всего вспо­минают как сторонника интернализма и автономии науки. Однако комментаторы ошибаются, рассматривая его вклад ис­ключительно как реакцию на Томаса Куна и «экстерналистов», испытавших влияние Бориса Гессена. В этой связи особенно любопытно обнаружить, что Лакатос разрабатывал и поддер­живал общую социологию научного знания с марксисткими основаниями и ленинской идеей о «неисчерпаемом атоме». Он диалектически трансформировал идею об изменчивости и неполноте нашего взаимодействия с миром природы в тезис о развитии и исторической сменяемости исследовательских программ. В своем стремлении объединить Поппера и Куна он также развивал отчетливо диалектический подход к науке.

В статье показано, что марксистская диалектика и социальная философия науки, влияние которых очевидно в ранних фило­софских опытах Имре Лакатоса, в зрелом периоде его твор­чества претерпевают значительное переосмысление. Будучи неявными эвристическими источниками его «утонченного фальсификационизма» или методологии научных исследова­тельских программ, они облекаются в такую понятийную фор­му, в которой утрачивают «избыток» аутентичного содержа­ния. Поэтому философские взгляды «зрелого Лакатоса» мож­но назвать близкими к марксистской философии науки только со многими важными оговорками и уточнениями.

Предлагаемый комментарий к статье У. Линча дает еще один косвенный аргумент в пользу тезиса о скрытых марксистских корнях Лакатоса. Методологию исследовательских программ Лакатоса и социологию научного знания (социальную эписте­мологию) объединяет общий объект критики и постоянный оппонент. Лакатос именует его «наивным фальсификациониз­мом», а социальный эпистемолог – метафизическим реали­стом, или «факт-объективистом». Некритическая вера в науч­ные теории и факты, их реификация подвергается критике как с точки зрения «внутренней диалектики развития науки», так и при социально-коммуникативной интерпретации научного знания. Различия между подходами Лакатоса и Фейерабенда оказываются двумя способами выражения одной и той же по­зиции, основанной на принятии некоторых идей недогмати­ческого марксизма.

В статье описываются два возможных следствия обращения к марксистским корням современных исследований науки, о которых пишет В. Линч. Во-первых, учет марксистских по­зиций, подчеркивающих значение отражения реальности или ее социального конструирования, может внести вклад в актуальные дискуссии по вопросу о статусе репрезентаций в науке. Во-вторых, марксистское обоснование конкуренции различных научных подходов избавляет от релятивизма, кото­рый может возникнуть в случае признания их пролиферации. Кроме того, внимание к истокам обнаруживает пересечения между различными исследованиями науки, а значит, служит условием их возможного конструктивного взаимодействия.

В данном комментарии предпринимается попытка рассмо­трения некоторых проблем, затронутых в статье У.Т. Линча о влиянии марксизма на историю и философию науки Имре Ла­катоса. Это весьма серьезный и до сих пор дискуссионный во­прос, освещение которого способствовало бы более адекват­ной интерпретации интеллектуальной биографии Лакатоса. Представляется, что дальнейшие исследования «глубинных структур» его творчества позволят прийти к более объектив­ному пониманию его наследия. В данном комментарии пред­принимается краткий обзор работ по проблеме влияния на мировоззрение Лакатоса различных мыслителей и философ­ских направлений.

В ответе на комментарии оппонентов обсуждается необхо­димость возвращения к казалось бы утраченной возможно­сти интеграции социологического и нормативного подходов к науке. Зрелая философия науки Лакатоса при отказе от по­литической составляющей марксизма сохраняет диалектиче­ский подход, разработанный в венгерский период его твор­чества. Через свои скрупулезные дискуссии с Фейерабендом Лакатос продвигает диалектический метод, который пред­лагает полезную модель совмещения истории науки и ее нормативной оценки. При этом он фокусируется на разнооб­разных подходах, которые бросают вызов господствующим установкам.

В статье рассматривается различие между материализмом (или реализмом) и идеализмом, которое, насколько мне из­вестно, все разновидности марксизма признают центральным как для самого Маркса, так и для марксизма. Материализм возник в античной философии как подход в философии приро­ды, став впоследствии альтернативой идеализму. А еще поз­же благодаря марксистам он становится вне-философским, научным подходом. В статье рассматриваются марксистские подходы к материализму в марксизме-ленинизме, а также в классическом марксизме, а также марксова концепция, пред­ставленная в «Парижских рукописях». Я полагаю, что если принимать стандартную трактовку материализма как тезис о материи как о главном или даже единственном основании для объяснения, то приписываемый Марксу материализм – не более чем марксистский миф. Я же предлагаю рассматривать материализм Маркса в другом, нестандартном значении, фо­кусируясь на конкретных социальных проблемах.

В статье рассматривается ситуация в современной эпистемо­логии, которая характеризуется появлением представлений о т. н. альтернативных эпистемологиях, противопоставляемых классической эпистемологии. Демонстрируется связь аль­тернативных эпистемологий с представлениями о классовом сознании у Карла Маркса и развитии его идей у представите­лей нео- и постмарксизма (А. Грамши, Э. Лаклау, Ш. Муфф). Делается акцент на исследовании понятия «ложного созна­ния» как основания для понятий идеологии и гегемонии. Анализируется понятие гегемонии в нео- и постмарксизме, демонстрируется, как его применение отражается на пред­ставлениях о научном знании: ряд авторов утверждает, что наука является агентом гегемонии, помогая поддерживать ил­люзию объективности существования тех или иных явлений. Представители этой позиции – социальные конструкциони­сты, феминистские философы и др. – предлагают говорить о равноценности позиций различных социальных групп, каждая из которых обладает особым дискурсом, выражающим спе­цифичное для данной группы «знание». Показывается, что в данных позициях понятие «знание» утрачивает универсаль­ность, приравнивается к частными представлениям о мире, актуальным лишь внутри конкретных дискурсов. Делается вывод, что по сравнению с идеями постмарксистов и соци­альных конструкционистов позиция К. Маркса (из которой они черпают ряд ключевых положений) является предпочти­тельной – одновременно с представлениями о классовом со­знании, Маркс отводит важную роль также индивидуальному субъекту, позволяя сочетать универсалистские представления о знании и учет не просто групповых различий, но и каждой индивидуальности.

Epistemology Когнитивная наука и аналитическая философия сознания по сей день сохраняют верность картезианскому представ­лению о сознании как изолированном, самодостаточном и по определению индивидуальном феномене. Тем не менее, появились и новые походы к проблеме сознания (т. н. те­зис о расширенном сознании, а также энактивизм), которые отходят от классической трактовки. Общий тезис, объеди­няющей все эти подходы, может быть сформулирован как слоган: «понять ментальные феномены невозможно в от­рыве от окружающей среды». Различия между подходами сводятся к степени этой самой «невозможности». Сильная версия этого тезиса требует признания того, что сознание конституируется средой. И хотя эта идея близка марксову тезису о природе сознания, очевидная связь зачастую упу­скается в литературе. В этой статье я отстаиваю тезис о том, что марксистский подход к сознанию, представленный в концепции деятельностного подхода, предлагает разумную философскую основу для дальнейшего развития посткарте­зианских идей в когнитивной науке и аналитической фило­софии сознания. Более того, я полагаю, что материалистический метод, разработанный представителями этого подхо­да, является наиболее перспективным в решении проблемы натурализации сознания.